Дмитрий ТРОСТНИКОВ. «Знаменитость»

Роман-газета № 4, 2012

Дмитрий ТРОСТНИКОВ. «Знаменитость»

ТРОСТНИКОВ Дмитрий Владимирович

Родился в 1965 году. Журналист. Директор информационного агентства «Новосибирск». Более 20 лет работы в региональной прессе и на ТВ.

Автор романов «Прямой эфир» и «Знаменитость» (в 2011 году роман был включен в «лонг-лист» национальной литературной премии «Большая книга»).

Идею книги подсказали песни и судьба легендарного питерского шансонье Аркадия Северного (Звездина). Живет в Новосибирске.

Остросюжетный роман «Знаменитость» рассказывает о незаслуженно забытом культурном явлении, каким являлся советский «магнитиздат», и погружает читателя в историческую атмосферу, когда жажда творче ства оказывалась сильнее запретов.

85 ЛЕТ РОМАН-ГАЗЕТЕ

История журнала, литературы, страны

1935–1938

А. Самохвалов. Девушка с ядром. 1933

В истории многое повторяется. Сегодня, к примеру, власть предержащая не может побудить российскую элиту всерьёз заняться «борьбой с коррупцией», поскольку коррупция — главное условие существования этой самой элиты.

Не следует забывать, что тридцатые годы прошлого века были отнюдь не «вегетарианскими», по выражению Анны Ахматовой, временами. Через террор прошли многие страны. Что-то похожее на сталинские «чистки» осуществляли Гитлер в Германии, Муссолини в Италии, Антонеску в Румынии, Хорти в Венгрии, Франко в Испании. Человеческая жизнь в то время ценилась невысоко, а к таким вещам, как «общечеловеческие ценности» и «толерантность» мало кто относился всерьёз.

Не обошёл стороной «большой террор» и советскую литературу. Одни писатели, в их числе такие известные, как Исаак Бабель, Борис Пильняк, были расстреляны. Умер в лагере Осип Мандельштам. Немало литераторов отправились в тюрьмы и ссылки.

Не лучшая судьба ожидала и тех, кто вернулся в эти годы в СССР из эмиграции (Марина Цветаева). Одним «инженерам человеческих душ» приходилось на собраниях и в печати клеймить других, объявленных «врагами народа». Большинство делало это вынужденно, но некоторые проявляли излишнее рвение. Отголоски тех событий были слышны ещё в конце пятидесятых годов, когда многие ре прессированные литераторы были реабилитированы и вернулись к профессиональной работе. Одной из причин самоубийства в 1956 году генерального секретаря Союза писателей СССР Александра Фадеева стали муки совести за вынужденное участие в репрессиях собратьев по перу.

Ю. Пименов. Новая Москва. 1937

Во второй половине тридцатых годов на страницах «Роман-газеты» публикуется ряд произведений, ставших впоследствии классикой советской литературы: «Дорога на океан» Леонида Леонова, «Белеет парус одинокий» Валентина Катаева, «Как закалялась сталь» и «Рождённые бурей» Николая Островского, «Танкер Дербент» Юрия Крымова, «Одноэтажная Америка» Ильфа и Петрова.

Тема Гражданской войны в Испании представлена произведениями американского писателя Э. Синклера «Они не пройдут» и «Испанским дневником» известного журналиста и пламенного пропагандиста сталинских достижений Михаила Кольцова, вскоре арестованного и расстрелянного.

Можно обратить внимание на то, что практически каждый год в «Роман-газете» публикуются объёмные произведения Василия Гросс мана («Глюкауф», «Степан Кольчугин») и Ильи Эренбурга («Не переводя дыхания», «Что человеку надо»). Впоследствии оба эти автора оказались в первых рядах борцов со сталинизмом. Гроссман написал «диссидентский» роман «Жизнь и судьба», а по названию повести Эренбурга «Оттепель» до сих пор характеризуется эпоха хрущёвских «послаблений» в общественной жизни страны.

С. Герасимов. Колхозный праздник. 1937

В эти годы в «Роман-газете» выходят и откровенно конъюнктурные творения известных писателей: «Хлеб (Оборона Царицына)» Алексея Толстого, «Я сын трудового народа» Валентина Катаева, «Мы, русский народ» Всеволода Вишневского.

В «Роман-газете» в тридцатые годы были представлены все направления отечественной литературы. Они достаточно противоречивы. Пафос созидания «нового мира» в одних произведениях соседствует с откровенной конъюнктурой в других. Попытки глубокого осмысления трагедии времени — завершающие части «Тихого Дона» Михаила Шолохова — с безудержной апологетикой Сталина и Ворошилова в романе Алексея Толстого. Добротные исторические произведения, вроде романа Новикова-Прибоя «Цусима», с «актуальными» «Рассказами о китайской армии» А. Смэдли.

Наверное, по-другому и не могло быть. Мир неудержимо скатывался к войне, и многие «вечные истины» в нём пересматривались или приносились в жертву обстоятельствам «текущего политического момента».

Юрий Козлов, главный редактор «РГ»

(Продолжение следует)